Скажу так: Палестину захлестнуло половодье воспоминаний из тех времён, когда он не то, что государством, - народом не был, а жил, как малочисленная провинция-младенец, практически на руках у Османской империи; очень не богато, зато без забот и треволнений. Сейчас, конечно, автономия ни за что не покажет бывшему господину сентиментальных переживаний. Но турок не прав - слишком он удручён своим положением, видимо (а Палестина не понимает, но чувствует эту саднящую тоску, которая прозвучала в голосе Садыка), - он всё тот же осман, ведь это же кровь, а не гражданство, её не продать за мирное соглашение. Уж Палестина-то знает.
- Не передёргивай, брат, - в тон отвечает Али, а ведь он теперь может говорить, как равный. – Ты всё тот же осман, просто время другое. Но ты же - если думаешь, что недостаёт тебе того, что заслуживаешь - ты ещё возьмёшь своё.
Он был искренен, и это считал своим оружием. А с подозрениями можно и потерпеть.
- Ну, что же... Полагаю, пора? Подарочки ждут хозяев. Я вам таких вкусностей привёз! Ай-ай!
Вот уж действительно, ещё будет время на философские темы… и всё же важность момента Палестина запас про себя.
Джафар (ну пускай верблюда зовут так) не хотел спешить, но Али его подгонял: Иордания будет ждать. Не могу сказать, что Палестина хороший наездник. Он, конечно, "бен Хелефа"... Но вы думаете, что это он во времена праведного халифа Умара прибыл сюда на боевом дромадере? Может, и он... Во всяком случае, сейчас у Турции был шанс почувствовать себя на "русских горках" и необходимость развивать навык сцепления с седельной подстилкой.
Сколько-там километров пути прошли незаметно за шутками, свежими новостями, забавными историями – а их собралось много. (В конце концов, не виделись действительно долго, а без повода не виделись сколько…) Ну, например, случай был, как женщина, в доме которой жил Али в Хевроне, по близорукости хотела испечь взрывчатку. Или как Сирия (да, да, по-прежнему лежит в лихорадке, часто бредит) принял Ливана за Палестину и палкой гонял по дому, когда тот пришёл его навестить и принёс ему поесть.
- Весело тут у нас, в общем. Не так давно, помню: поднимаемся с Ливаном на Хермон, несём ракету. Уже поднялись, Ливан говорит: "Я всё расскажу". Говорю ему: "Ставь ракету". Ставим, я её поворачиваю в его сторону. Ахаха, он, почему-то, передумал рассказывать. На следующий день его встречаю, спрашиваю: "Ну что, рассказал?" - молчит. Ну, а у тебя что?
Перед домом аль-Хашимии крейсер пустыни согнул сначала передние ноги, будто падает на колени, и угрожающе покачнулся, затем опустил зад, позволяя всадникам соскочить на землю.
- Сестра, небось, уже заждалась.
Не дожидаясь, пока Иордания выйдет, Али отвёл занавеску и прошёл внутрь открытой веранды, приглашая Садыка за собой. На устланном ковром полу стоял окружённый подушками столик с дымящимися плитками кнафе и кубиками наммуры на блюдах - палестинскими сладостями, миссия которых была порадовать старину турка, у которого автономия, конечно, и учился готовить разные вкусные вещи, которые в конечном счёте приобрели вот такую, национальную форму. Ожидая реакции османа, Али снова засиял широченной улыбкой.
Отредактировано Palestine (2012-08-15 10:07:11)