Как там сейчас мои приватиры?... Кто-то уже давным давно стал кормом для рыб, кто-то, как и я, сидит в этой проклятой французской тюрьме, а кто-то наслаждается свободой... О, да, столь желанной, бесценной свободой! Перед глазами пролетела какая-то мошкара, которая тут же оказалась прихлопнутой хлёстким ударом ладони. Какая же здесь вонь. Точно в соседней камере кто-нибудь сдох и уже разлагаться начал. Юноша недовольно поморщился. Закинув руки за голову и повесив одну ногу на другую, Артур вольготно валялся на жёстких и холодных нарах одной из многочисленных камер печально знаменитой Бастилии. Бессмысленно уставившись в сумрачные своды, он только и делал, что лениво плевал в потолок. Тяжёлые кованые наручники, свисавшие с запястий, казалось, вовсе не мешали ему гонять балду. Мерно покачивая ногой, англичанин размышлял о судьбе своих товарищей, от которых так невовремя отвернулась госпожа Удача. Мой корабль либо покоится на дне Атлантики, либо стоит в каком-нибудь французском порту... Аргх, дьявол, лучше бы он затонул!!! От досады на пол вылетел очередной яростный плевок.

На первый взгляд казалось, будто Кёркленд смирился со своей участью пленника. Ага, как же! Ещё пару часов назад солдаты, стоявшие возле его камеры, являлись свидетелями какого-то кошмара. Не обращая внимания на стесняющее движения железо, британец поливал их таким матом, какой был в ходу разве что у самых прожжёных морских разбойников, и сопровождалось это представление дикими ударами в дверь. Артур с силой дубасил то одной, то другой ногой, снова и снова извергая потоки брани в адрес всех французов. Сторожа, впрочем, не остались в долгу и грубо пытались заткнуть осатаневшего уголовника. Однако дверь они открывать не решились, боясь нарушить приказ коменданта. Их месть вылилась в лишении англичанина на целый день воды и еды, и без того ужасно скудной. Но разве Англия стал бы что-то делать зря... Нет, он вовсе не от злости тарабанил по крепкой двери, а с явным умыслом, известным лишь ему одному. Хитрый и не менее коварный, Артур давненько сделал себе презент на будущее, протянув своеобразную руку помощи из прошлого. В камеру он был брошен в том же, в чём и схвачен: помятая, просоленная и забрызганная кровью свободная белая рубашка, штаны плотной ткани и сапоги с высоким голенищем. Предварительно его всего, конечно же, обчистили: мало ли где оружие заныкал. Наивные идиоты... Думали, я вам всё напоказ выставлю? Ха-ха! Губы британца растягивались в ехидной улыбочке от одной только мысли. Дикими ударами о дверь он пытался разломать полые каблуки на сапогах, внутри которых были спрятаны те самые палочки-выручалочки: отмычки, напильник и небольшой кинжал, с помощью которого, зная, где резать, можно было убить человека. Кёркленд не решался вытащить свои "драгоценности" ранее означенного срока, поскольку к этому времени у него уже не только созрел план побега, но и подвернулся случай для его реализации. Пару дней назад он вдруг прозрел! И, понимая, что дни его сочтены, стал упрашивать охранников пригласить к нему священника, дабы покаяться за все свои многочисленные грехи. Тем самым Англия пытался надавить на известную религиозность французов того времени. Несколько попыток оказались неудачными, но, в конце концов, упорство и труд всё перетрут и - алилуя! - священника пригласили. Кёркленд закатил настоящий спектакль, а сам исподтишка, словно лис, подмечал каждое движение своего юного духовника. А замыслил он дело подлое, иначе и не скажешь: за или в сам день казни попросить к себе священника для последнего причастия за закрытыми дверьми. Тихо прибить его, переодеться в католическое облачение, труп же нарядить в свои поноски и в жизненной позе спиной к двери уложить на нары, а самому спокойненько вырулить из камеры под видом благочестивого батюшки. Жестоко, но жить-то хочется! Хотя это был лишь один из нескольких возможных вариантов побега, тщательно обмозгованных Кёрклендом, но именно на него Англия и делал главную ставку.

Итак, каждодневно горячо раскаиваясь в своих грехах, закатывая приступы сатанизма, отнесённые стражниками к некоему помешательству заключённого, англичанин ждал... Его уже успели посчитать сумасшедшим пиратом, готовявщимся к неизбежной гибели на виселице. А британец просто ждал... Ждал нужного момента, дабы воплотить свои планы в жизнь. Лицемерно, подло и изощрённо.

В Париже наступил вечер. На город медленно опускались сумерки, тогда как в камере давно уже царствовал мрак. Лёжа в неизменной позе, Артур устало глядел в пустоту и тихо напевал себе под нос нежную мелодию, сопровождавшую его всю жизнь. Ту самую, что ему в детстве пела фейри Вивиен и которую он сам пел маленькому Америке, укладывая того спать. Она согревала британца, и, казалось, он даже перестал чувствовать холод Бастилии. Несмотря на все свои злоключения, на душе теплился огонёк, отчего жизнь казалось не такой мрачной, какой была по факту. Юноша прикрыл глаза, но спустя несколько минут в коридорах тюрьмы послышались оживлённые голоса.

Вскоре раздался зычный поворот ключа, и железная дверь со скрипом отворилась. В камеру вошёл какой-то человек. Артур приоткрыл глаза и скосился на своего посетителя. Кого это в такой час сюда занесло? Неужто сам Ришелье пришёл по мою душу, хех? Уголки губ изогнулись в усмешке. Плащ скрывал лицо гостя. Кёркленд неспеша поднялся и вольготно расселся на нарах, подобрав одну ногу под себя. - Bonjour, Англия. Безразличная английская мина в одно мгновение куда-то исчезла. Глаза злобно заблестели. Нахмурив брови и нагло улыбнувшись, Артур саркастично прохрипел (во-первых, в камере холодно и сыро, во-вторых, курил много, в-третьих, пират как никак), всплеснув руками: - Ох ты ж, какая встреча, бляха! И с каких это пор мсье винная морда стал посещать приговорённых к казни? Естественно, сразу же узнал голос своего извечного континентального соседа. Да и, кроме того, для всех он был самым обыкновенным пиратом, а тут к нему обратились по настоящему имени "Англия"... А далее ещё грубее: - Ну, чё пришёл? Давай, иди, тащи свой французский зад туда, откуда его и приволок, а у меня тут, сам видишь, рррай на земле наступил, хе-хе. Однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять: заключение не прошло для Артура даром. Усталый, замученный молодой человек 18-19 лет с проступившей мягкой щетиной (явно в Бастилии бритва не была включена в сервисное обслуживание) и следами наименее изощрённых пыток на теле. В тихую от властей, комендант приказал выведать у корсара, кто предоставил ему разрешающую грамоту - не король ли английский? - но, увы, это так и осталось загадкой, ведь её Артур выдал себе сам. Сейчас он был на правах обычного уголовника. Однако первое впечатление чаще всего бывает обманчивым... И с виду изнурённый переправкой во Францию и отсидкой в тюрьме англичанин, был полон энергии, сил и невероятных идей, сулящих ему свободу.

Отредактировано England (2011-10-14 12:16:36)

Возле британца на нары шлёпнулись фляга с водой и краюха хлеба, очевидно свежего и не менее вкусного. - Поешь. Взгляд Англии презрительно скосился на подачку, а рука аккуратненько так отпихнула её от себя подальше. Выражение лица пирата не требовало комментариев: он не собирается принимать французские милости. Да и, кроме того, Кёркленд никуда не выключал свою естественную бдительность и подозрительность, поэтому всё это показалось ему довольно странным. Не стоит забывать и о славе французских отравителей, прогремевшей на всю Европу. Это искусство в те времена достигло немыслимых высот. Травануть меня вздумал, чтоб уж точно на тот свет справить? Не дождётся! Скорее я на его костях попляшу, чем он на моих. Корсар недовольно фыркнул и одарил уже, видимо, удалявшегося восвояси посетителя уничижающим взглядом.

Однако что-то пошло не так... Вместо того, чтобы покинуть камеру, Франция закрыл дверь изнутри на ключ! Артур ошарашенно посмотрел на своего бывшего друга детства, не понимая, что тот замыслил и к чему весь этот никому ненужный фарс. - Ты, что, совсем страх потерял?! Каким ты местом думал, когда шёл на эту авантюру? Всё так же сидя в неизменной позе на нарах, англичанин насмешливо сверлил взглядом француза. Ему казалось, что сейчас перед ним разыгрывается некий спектакль, смысл которого пока что остаётся до конца не ясным. Видимо, бесконечные придворные интриги заставили его привыкнуть подозревать всех и каждого, кто совершает поступки, не вяжущиеся с представлениями Англии. - А теперь ты тут. И как прикажешь тебя вытаскивать отс... Коридоры огласил дикий крик, хотя они тут так часто звучат, что Артур и ухом не повёл. Уперевшись ладонью в колено, англичанин нагло парировал, глядя прямо в лицо Франции и не придав особо значения его неоконченной фразе: - Головой, но вряд ли тебе это о чём-то говорит. Не имел права?! Юноша с издёвкой рассмеялся. - Ха-ха, окончательно мозги пропил что ли? Мир был заключен между СТРАНАМИ, а я, как видишь, ПРОСТОЙ ПРИВАТИР. И ничего больше! При этом плавным жестом кисти указал на свою персону.

- Я смотрю, проводили допрос? Чёртов Гийом... Британец иронично усмехнулся. - А ты догадайся... Между тем нежданный гость присел рядом с ним. Артур чуть дёрнулся и опасливо глянул на француза, словно ожидая от него чего-то вроде ножа в спину. Хотя... Отодвигаться не стал, продолжая сидеть на нарах словно каменная статуя Будды в почти-позе недо-лотоса. Внутри что-то подсказывало: Франция явно не намерен замочить его здесь и сейчас. Между тем, самому пирату подвернулся отличный шанс для спасения. Нужно было только уложить этого проклятого винососа и под его видом вырулить из Бастилии. Артур нахмурился, понимая, что никогда не сможет его реализовать. В складках одежды мирно покоился кинжал, но руки не желали брать его. Англичанин раздосадованно прищёлкнул языком. Нет, что бы там ни было, он НИКОГДА не хотел смерти Бонфуа, никогда. В самые яростные дни противостояния его желания сводились лишь к унижению француза, превращению его в слабую, неразвитую и отсталую страну, в конце концов, просто в регион Английского Королевства. Но только не смерть. Артур и сам не мог толком объяснить, почему так происходит. Или просто не мог признаться самому себе, что детская привязанность к другу до сих пор где-то живёт в нём. Где-то очень-очень далеко, но всё же...живёт ведь.

Кёркленд ожидал этих слов. - Приказ о твоей казни уже написан. Ранним утром тебя повесят. Да, он знал, что вот-вот должны вынести смертный приговор: а как тут не узнать, когда об этом судачили все стражники, что стояли возле камеры?! Уголки губ пирата изогнулись в усмешке, а взгляд мерно блуждал по холодному полу. - Так, значит, меня повесят ранним утром? Прекрасно. Весь в нетерпении. Артур резко дёрнул руками, звонко брякнули цепи, и наигранным тоном процедил, явно смеясь: - Ах, пригласите ко мне на заре священника, я, смиренный католик, должен причаститься перед смертью. В горле встал какой-то ком, из-за чего пират кашлянул и зарядил на пол очередной плевок. Никакой культуры. Однако слова Франциска всё же обеспокоили. Чёрт тебя подери, винная морда! Какого хера тебя сюда притащило так невовремя. Хоть бы свалил под утро.... Гррр... Придушить хочется, руки аж чешутся. Урод... Бляха-муха, а если он не свалит?... Ооох, за свою шкуру я уже давно не беспокоюсь, а вот за честь государства... Всплыви всё это дерьмо наружу, и Королевству тут же покажут, где раки зимуют. Испанец вкупе с лягушатников вновь какую-нибудь коалицию организуют...

Пират спустил вторую ногу на пол и сгорбился, свесив руки, скрещенные в замок. Кивком головы он указал на флягу и хлеб. - Жри сам, а я посмотрю, будешь ли ты биться в конвульсиях или сразу же издохнешь. Артур одарил француза тяжёлым взглядом и чётко произнёс: - А теперь отвечай, какого хрена ты тут забыл? Пришёл самолюбие потешить или так, поболтать?

Француз внимательно слушал все выкобенивания Артура, но в какой-то момент блеснул холодный металл, и остриё шпаги кольнуло шею британца. Англичанин приподнял голову и с нездоровым блеском в глазах посмотрел на своего извечного врага. Уголки губ дрогнули в ядовитой улыбочке. Нет, он не боялся. Нутром чуял, что ничего за этим не последует. - Не ори, идиот! Погубишь и себя и меня. Не забывай, что после войны все пиратские налёты будут валить на твою голову! Юноша с вызовом дотронулся двумя пальцами до лезвия, аккуратно отодвигая его в сторону от глотки. - Ха... Разве это не так? Разве не мои пираты - гроза морей? При этих риторических вопросах самодовольно ухмыльнулся, ясно осознавая, что после поражения испанской Великой Армады именно он стал сильнейшей морской державой. Мощный военный и торговый флот, подкрепляемый активно развёрнутой деятельностью английских корсаров на всех морских коммуникациях, ведущих из Нового Света в Европу. А Франциск только вступал на путь морского государства, чему так упорно пытался противодействовать Артур, но, увы, проиграл и, в результате, оказался в Бастилии.

Как британец и предполагал, Бонфуа вскоре вернул шпагу на её законное место. - По всем правилам я обязан был сделать выпад, и, я надеюсь, ты понимаешь, почему я его не сделал. Кёркленд прищёлкнул языком и с ухмылкой произнёс: - Французская кишка тонка. Как обычно. В голову заползло некое подозрение: не похоже, что лягушатник решил его прикончить в камере. Зачем, спрашивается, когда пирата и так ждёт - не дождётся виселица?! "Что-то тут, определённо, не так... Есть какой-то подвох."

- Не ёрничай и будь спокоен, католик, тебе дадут исповедаться, когда ты будешь с петлёй на шее. Англия всё же не сдержался и, благоговейно закатив глаза, цинично выпалил: - Это не по-христиански! Осуждённым на смерть по всем католическим законам положено исповедоваться перед казнью. Тайна исповеди. Молитвенно сложил руки перед грудью, зычно звякнув цепями.

Артур демонстративно не желал прикасаться к французским подачкам. Однако следующие слова прозвучали словно гром среди относительно ясного неба: - Знаешь, я бы не принёс отравленную пищу человеку, которого собираюсь вытаскивать из Бастилии! Англичанин захлопнулся и удивлённо вскинул брови, пытаясь переварить или хотя бы осмыслить сказанное. "Не верю. Показалось, наверное, или совсем уже крыша поехала." Тут же бросил на француза недоверчивый взгляд. Очень недоверчивый. "Какой резон ему вытаскивать меня отсюда? Чё за херотень?!" Франция, между тем, продолжил развивать тему. - У меня есть одна идея, как тебя вытащить отсюда. Англичанин кашлянул, поперхнувшись слюной, и тяжело посмотрел на "спасителя", слова которого пока что плохо оседали в сознании заключённого, влетая в одно ухо и благополучно вылетая из другого. - Для начала, вот... На ладони появился ключ от кандалов. Кёркленд бросил на него ошарашенный взгляд, всё ещё думая, что либо дремлет, либо уже пошли галлюцинации. "Так, я сегодня на легке. Может, вчера эти ублюдки яд подсыпали? И вот, начались бредни сивой кобылы, хм..." Крепко сжал ключ в кулаке. "Холодно... Не сплю, значит." И очень логичный вывод в довершение. "Точно... белочка." Сознание упорно выдавало ошибку, не желая воспринимать всё происходящее за действительность. Ну, не мог Артур поверить, что Франция готов переступить через себя и спасти того, чьи поданные, как по расписанию, с завидной периодичностью топят в морях французов вместе с их кораблями! Кёркленд помотал головой, глубоко и протяжно вздохнул. – Мда… Устало свесил руки между ног и озадаченно произнёс, уже более тихим голосом, чем прежде: - И как прикажешь мне всё это понимать, а, виносос? Гнев и насмешка во взгляде сменились на растерянность, уголки губ опустились. Озадаченно потёр шею, ворчливо пробормотав себе под нос: - Точно на голову ё*нулся. Фраза такая... ну... неоднозначная, так как и про себя, и про француза вместе взятых говорил.

Англия всё никак не мог отойти от шока, хотя разум настойчиво подсказывал, а вдруг правда? Тогда это же просто потрясающий шанс! Один из миллиона! Так отчего же им не воспользоваться? Кёркленд потупил взгляд, бессмысленно уставившись на холодный и сырой тюремный пол. Думал. Размышлял. Взвешивал. "Нет-нет, в чём-то обман. Не может всё быть таким складным и ладным. Я что-то упускаю из виду. Что запланировала эта морда? Убийство явно отпадает... Шантаж? Да навряд ли... Не верю я в бескорыстность его побуждений. Тут что-то должно быть, что-то такое, что может толкнуть человека на спасение своего злейшего врага, только что?" Англия провёл руками по лицу, после - по растрёпанным волосам, приглаживая их назад. Наконец-таки нарушил воцарившееся нервозное молчание. - Хорошо... Внимательно посмотрел на француза. - Предположим, я поверю тебе, но сперва... Артур притянул к себе краюху хлеба и оторвал от неё кусок, который тут же сам грубо и пихнул в рот французу. Чуть ли не прорычал. - Пробуй. Не ты, так твой очаровательный во всех смыслах кардинал и его ублюдки могли что-нибудь подсыпать. Свою шкуру жалко, твою - нет. Ешь. А сам нервно сглотнул, надеясь, что, действительно, ничего не было отравлено. "В конце концов, мы же страны, и убить нас не так-то просто." А хлеб же пихнул для того, чтобы удостовериться в правдивости слов Франции, мысленно заключив пари с самим собой. "Траванётся - так ему и надо, нет - поверю и соглашусь на его охрененный план." С иронией.

Отредактировано England (2011-10-15 00:22:24)

Видимо, высказывание о "тонкой кишке" всё же задело француза, иначе бы он просто промолчал, а не стал что-то в оправдание городить. - Мне проблемы не нужны, как и твоей стране. Скажем так, это выгодно и тебе и мне. Артур хмыкнул, вскинув брови. "Ну да, логика в его словах прослеживается. Только навряд ли меня смогут со свету сжить одной лишь петлёй. Страна, ё-моё, тут уж ничего не поделаешь." Юноша как-то насмешливо покосился на Бонфуа, лукаво изломав уголки губ.

С 1618 года в Европе бушевала религиозная война, впоследствии названная Тридцатилетней. Она изменила не только расстановку духовных сил, так сказать, но и привела к формированию новой геополитической системы в Старом Свете. Англия поначалу принимала активное в ней участие, а её население планомерно разделилось на католиков и протестантов. НО к 1630 году в результате очередной Англо-французской войны и испанского срача Острова оказались просто навсего выкинутыми из европейского пекла, однако оно теперь началось внутри самого государства. На английский престол всходили то католики, то протестанты, то вообще чёрт знает кто. Подобная ситуация откровенно надоела Артуру, однако даже из неё он сумел выудить для себя определённую выгоду. Испытывая симпатию к тому или иному политическому деятелю, Кёркленд становился на словах то одного, то другого вероисповедания, хотя отдавал предпочтение, конечно же, протестантам. Нагло и бессовестно, но выгода, она такая, ради неё на многое пойдёшь. Итак, одним из средств политической игры в руках британца стала религия и слепая вера людей в неё. Хотя она уже давным-давно превратилась в инструмент манипулирования толпой. Не брезгуя пиратскими вылазками и захватив очередной корабль, Кёркленд нередко затрагивал религиозные чувства ярых католиков - испанцев и французов. И давно уже успел стать циником даже в отношении веры.

- Почему это корсару мы даём шанс исповедаться, а вот бывшей послушнице с зелёными глазами и чёрной кошкой в комнате - нет? Англия развёл руками и с обыденной рожей ответил абсолютно убеждённым тоном: - Ведьма, что ты хочешь. Профессионально лицемерил, ведь сам испытывал тайную страсть не только к золоту, деньгам, богатствам, новым землям, морям, пиратству, но и к чёрной магии, коей не стеснялся подчас баловаться. С этой позиции по нему уже давненько костёр на пару с петлёй даже не плачут, а взахлёб рыдают. - То ли дело язычество, помнишь? Никто никого не убивал из-за того, что феям может быть неугодным поведение человека. Они сами это решали...Хотя, их ведь нет. Британец с той же физиономией нагло соврал: - Не помню, забыл. Я ж этот... ваще по всем параметрам охереть какой благочестивый католик. Нда, стиль разговора у Артура в пиратские времена, несомненно, оставлял желать лучшего. Хорошо, что, превратившись в Британскую империю непосредственно, с закреплением сего наименования, он несколько отстанет от всех этих ругательных фразочек и будет ими желчно плеваться лишь в порывах гнева или диких насмешек над тем же винососом.

Франция подавился. Англия же сидел и смотрел на него с таким эпичным фейсом, словно в любой момент был готов ну очень "по-дружески" крепко зарядить по диафрагме или спине. Губы буквально плясали в ухмылочке. Он сам себе даже не мог объяснить этот порыв. Вроде бы помочь хочет, а руки готовы врезать по самое не балуй. Очевидно, уже рефлекс выработался. Приватир хрипло ухмыльнулся. - Ну ты прям баба, Франц. Смотри ещё не развались тут по частям.

- Давай в следующий раз ты меня будешь предупреждать о таких проверках! Слегка взмахнув правой кистью руки и уведя взгляд в сторону, англичанин иронично протянул: - Конееечно... И тут же стрельнул зелёными глазами на заклятого друга. - Что же, ты так ничего и не сказал по поводу плана. У тебя у самого есть хоть какие-то идеи? Если есть - вещай, пока время позволяет. Британец вздохнул, переводя дух и настраиваясь с извечных колкостей на более серьёзный лад. Взяв в руки флягу с водой, протянул её Бонфуа: - Так, для начала выпей, иначе ты мне тут вообще арию устроишь. А я ещё до второго пришествия Христа пожить планирую. Губы искривились в усмешке: ясен пень, что его слова имели двойной контекст. Запей хлебец, милый друг, и на яд проверь-ка. Артур был очень подозрителен, помня, как по обеими сторонам Английского канала.... ладно, Ла-Манша, негодных просто обожали изощрённо травить. Впрочем, отчего-то он был уверен, что страны более стойкие, нежели просто люди, и от малой дозы ничего не случится.

Вопросы пока что повисли в воздухе. Негромко брякнув цепями, британец проверил, подходит ли принесённый Франциском ключ к его кандалам. Довольный результатом, юноша негромко протянул: - Идеально... Раздался тихий щелчок, и Артур высвободил обе руки из тюремного железа. Он покрутил кистями у себе перед носом, поднялся с нар и ещё немного размял затёкшие руки, после чего так же спокойно приземлился на своё законное место и вновь нацепил кандалы. Наконец, смело посмотрев прямо в лицо французу, размеренно произнёс, но при этом специально коверкая голос: - Идеи есть, но вряд ли ты их услышишь. Ээээх... Вздохнув, пират прищёлкнул языком и одарил собеседника осуждающим взглядом. Желчью из его уст полилась ирония. - Позволь узнать, мой милый друг, а как планируешь объяснять, почему это ты попёр с площади вместе со сбежавшим заключённым? А?... Нахмурившись, он резко схватил Францию за грудки и подтянул к себе, сипло процедив сквозь зубы тому в лицо: - Да тебя Ришелье в миг раскусит, и покатится твоя морда по мостовой. Жить надоело? Сощурившись, буквально взгрызся взглядом в васильковые глаза француза. Пару мгновений посверлив того, наконец, отпустил и, скрестив руки на груди, саркастично ухмыльнулся: - Хааа, совсем забыл, что ты никогда козни не умел строить. Однако ж взгляд оставался слишком серьёзным... Эти двое постоянно враждовали друг с другом. Каждый с превеликой радостью готов был подставить другому ножку. Однако будучи верными врагами, они всегда оставались заклятыми друзьями. Артур внимательно слушал план, предложенный Францией, обмозговал, осмыслил - и нашёл его самое слабое место. Что дальше будет с самим Бонфуа? Кёркленд хотел сбежать из Бастилии и вновь показать средний палец госпоже Смерти, но не ценой жизни Франции. Слава кардинала достигла и Туманного Альбиона. Артур знал, что это за человек и как он расправляется с "лишними" людьми, а тем более предателями своего государства. Хотя вряд ли Ришель был таким идиотом, что отправил бы Бонфуа на эшафот. Однако показать, какова Бастилия и её пыточные камеры изнутри... Поэтому Англия обеспокоился дальнейшей судьбой Франца, хоть и выразил это волнение в весьма грубой, но такой характерной для него, форме. "Аааа, и что, прикажете, делать? План готов, козёл отпущения есть - беги на свободу и радуйся! Так нет же, меня почему-то начинает беспокоить дальнейшее этой белесой сволочи, гррр..." Трудно ведь самому себе признаться, что в ближайшем враге видит и ближайшего друга, которого боится потерять. Казалось, прям подфортило: план побега принесён тебе чуть ли не на блюдечке. Однако ж надо задуматься о том, что дальше будет со спасителем! Боже, как благородно... Настолько благородно, что Артур чуть ли ядом не начал плеваться от собственного дешёвого благородства. И всё же... С одной стороны, хотелось сбежать любым известным способом, хоть по головам пройтись, а с другой... не желал подставлять Франца, ведь это была не война и не дипломатическая гонка, когда Артур сделал бы нечто подобное с глубочайшим удовольствием.

Отредактировано England (2011-10-17 23:40:17)

- А вот о том что сквернословие - это грех, я смотрю, ты и это подзабыл. Кёркленд не смог сдержаться, чтобы не ответить на это замечание. Щёлкнув зубами, он нагло парировал: - Не тебя меня учить, виносос. Мягко говоря, ругательства в этот период времени настолько крепко вошли в лексикон британца, что подчас он даже не замечал, как переходил на них.

Итак, и хлеб, и вода были благополучно протестированы на французе. И вроде бы он в припадок не впал, в конвульсиях не бился, пена изо рта не валила... - Всё, больше не будешь делать никаких проверок? Или мне ещё ключ весь обыскать на предмет шипов и выступов? Выхватив флягу, Артур насмешливо согласился на такой расклад: - А что, это идея... Естественно, ничего серьёзного.

Потаскав Франца за грудки и порычав ему в чистенькую и опрятненькую физиономию, которая так и просила кулака, дабы её чуток приукрасить, Артур наконец-таки успокоился. Плюнув в угол, пират взялся за принесённую воду.  - Хорошо, раз на то пошло дело, что ты предлагаешь? Я не собираюсь думать за тебя. Всё же, сейчас мы хлопочем о твоей шее, не о моей. Англия грубо усмехнулся. - Хаааа? А кто из нас тут весь такой холёненький и лощёненький, что аж глаза режет? Отдохнувший и отожравшийся. Так что, давай-давай, соображай. Растянув губы в улыбочке, Кёркленд с насмешливым видом подмигнул французу, после чего с жадностью приложился к фляге с живительной жидкостью, казавшейся сейчас слаще амброзии. Выдув половину, британец негромко вздохнул и провёл рукавом по губам, утирая влагу. - А вот за воду я тебе безмерно благодарен. Он аккуратно положил возле себя закрытую флягу, решив оставить немного на потом. Измотанный организм, сутки сидевший без капли воды, буквально ликовал. Видимо, это даже на поведении Кёркленда благоприятно отразилось, так что он несколько умерил свой пыл, перестав столь обильно сыпать колкостями и насмешками, но всё же не отказавшись от них окончательно. Черта характера такая, что поделать.

Подобрав под себя одну ногу и полуобернувшись на нарах к французу, британец, хмыкнув, проговорил: - Ну да, есть кое-какие идеи, чтобы и самому удрать восвояси, и тебе взашеи не получить. Взяв в руки краюху хлеба, отломал кусок и тут же с не меньшей жадностью впился в него зубами. Явно был голоден, а тут ещё и принесли не дрянь какую-то из параши, а поразительно вкусное, свежее и мягкое изделие. Пусть и французское, по барабану. - Драку разыграем. Отлично. Как раз начищу тебе морду за недавнюю войну, главное, не увлечься. Хитро улыбнулся, но голос всё же оставался серьёзным и рассудительным. - Отправляешь за подмогой. Во время потасовки должен якобы не давать мне удрать, поэтому нам необходимо сместиться как можно ближе к краю дороги. Я тебе врежу - падаешь на землю, после этого дам дёру. Далее выражение глаз стало по-лисьи хитрым. - За тобой остаётся задержать солдат или увести их по ложному следу, а в путаных парижских улочках я разбираюсь не хуже твоего и все здешние закоулки и переходы прекрасно знаю, хах. Немудрено дело, учитывая что Кёркленд был во французской столице не раз и не два, при том большую часть - неофициально: когда просто пройтись и посмотреть, что интересного появилось, а когда и пошпионить, наладить нужные связи, подкупить кого-нибудь, добраться до важных чинов и, словно лис, уйти прямо из-под носа Бонфуа, оставивив его ни с чем и заставляя тем самым кусать себе локти от досады. Заглотив очередной кусок хлеба, Артур, внимательно глядя на собеседника, потише добавил: - А теперь расскажи мне, где находится повозка, как доказать твоему человеку, что он ждёт именно меня, и поведай, что это ещё за "отдельные тонкости", о которых ты разве что упомянул. И, жуя хлеб, добавил: - Хм... ф конце коннцофф... не удастся...чавк...твой план, у меня свой в запасе есть... Хрум, чавк....Главное, свалить с площади. Ведь может же не вставлять после каждого слова какое-нибудь ругательство!

Ура, голод и жажда прошли, но волнение никуда от себя не отпускало. Если Франциск покусывал губы и теребил собственные волосы, то у Артура оно проявлялась в ядовитых выпадах и желчных подколках, составляющих чуть ли не основу разговора. Однако рассуждая о серьёзных вещах, Англия умел брать себя в руки, даже общаясь со своим врагом-дургом номер один.

Отредактировано England (2011-10-28 00:35:46)

Артур высказал, кажется, все свои предположения касательно французского плана, однако полностью на него он не мог положиться. Не озвучивая, юноша детально продумывал ещё несколько возможных вариантов побега, если первый по каким-либо причинам сорвётся. Перестраховаться было просто необходимо. Разжёвывая очередной кусок хлеба, пират пристально вглядывался в собеседника. В камере уже давно безраздельно властвовали сумерки. Лишь луна серебрилась за прутьями кованой решётки. Где-то под нарами шебуршала и омерзительно повизгивала тюремная серая крыса. В воздухе стоял всё тот же противный сладковатый запах. "Точно кто-то по-соседству исдох и разлагаться уже начал. Или тварь какая-нибудь в застенках." Англичанин хмыкнул, недовольно морща нос. Этот "божественный" аромат чертовски приелся. - Думаю, ты разберёшься, где у нас королевская площадь. "Ещё бы я не разобрался!" Кёркленд ревниво ловил слухом каждое слово, оброненное Бонфуа. Следовало запомнить любую мелочь, поэтому все комментарии, острые и не очень, так и оставались лишь в английских мыслях. - Красная голубятня. Надеюсь, разберёшься в название. "Он как бы... всерьёз считает, что я не знаю французского? Или это особый такой лягушачий стёб?" - Обязательно возьми его и спрячь лицо. Извозчик тебя несколько раз видел, поэтому это может проблемно кончится. Покажешь ему мой перстень. Физиономия пирата тут же искривилась в подозрительной гримасе. Британец возмущённо произнёс, не повышая голоса: - Хуле! Продаст за денье*. Ну нееет, нахер мне такое сдалось. На своих двоих дальше угребу. Никак не среагировав на уже ставшую привычной ругань, Франциск просто снял со своей руки перстень и вручил его Англии. Тот лишь вопросительно вскинул брови и требовательно глянул на собеседника, ожидая немедленных разъяснений и вертя в пальцах только что полученное украшение. - Он повезёт тебя к порту в Бретани. "Превосходно! Оттуда рукой подать до Островов." Продолжая внимать винососу, Артур вновь открыл флягу и теперь уж точно полностью добил её содержимое. Жажда давала о себе знать и, не переставая, сосала под ложечкой, заставляя британца потянуться к воде. С постной мордой посмотрев на опустевшую ёмкость, несколько небрежно бросил её на колени француза, но так, чтобы та величественно не укатилась на пол и не громыхнула о камень. - Пересечёшь пролив - выброси перстень в воду. Хоть это и фамильная ценность, она может тебе потом принести не мало проблем, как думаешь? Глаза Артура хитро блеснули. Слабый свет в камере не давал возможности хорошенько заценить качество и стоимость перстня, но, испробовав металл на зуб, пират пришёл к выводу, что он сделан из добротного золота, и подобную "безделушку" куда уж лучше справить ростовщикам за сдельную цену, нежели выкидывать. По крайней мере пару стерлингов он точно за неё получит. Или вообще в Королевскую казну бросить. Всё равно награбленного там было если не половина, так треть. - Но больше так по-идиотски не ловись. Я вряд ли смогу тебе помочь во второй раз... Кёркленд недовольно зафыркал, просто сгорая от подступившей словесной желчи. "Хааа, в первый и последний раз ты видел меня в своих застенках, мордан винный, я ещё столько твоих кораблей вместе с командами на дно пущу, что от злости волосы на божке рвать будешь." Пират досадливо прищёлкнул языком. Тот факт, что его корабль захватили, да ещё и французы (!!!), а сам он, гроза морей, морской разбойник, оказался в заключении, очень больно уязвлял английское честолюбие.

Прошло довольно много времени, и Франциску надо было срочно закругляться, дабы не засветиться перед стражниками. - Во время драки для тебя самое главное выбить из моих рук шпагу. Иначе я не смогу не заколоть тебя, а мы не ради этого стараемся. Продолжая сидеть на нарах, Артур криво усмехнулся и с хрипотцой протянул: - Не дрейфь. Об этом можешь даже не беспокоиться. "Ну, шпага не меч, переломать её не составляет особого труда." Бонфуа тихо выскользнул из камеры. И вновь британец остался один в холодной темноте узницы. Вздохнув, он прикрыл глаза и завалился на бок. Всё-так же под нарами копошились мыши, верещала крыса, а в воздухе витал противный сладкий аромат гнилого мяса.

Спустя несколько минут в коридоре раздались гулкие тяжёлые шаги стражников. "Смена караула. Значит, уже почти два часа ночи..." Что-то гаркнул на своём слюнявом языке француз, ему так же слюняво ответили. - Никак нет. Мы получили приказ. Пленника надо вести сейчас. Артур ошеломлённо раскрыл глаза и тут же подскочил на ноги. "Как сейчас?!" Не теряя времени на бессмысленные размышления, он схватился за ключ, спрятанный в голенище сапога, и вставил его в замок, стремясь как можно быстрее расправиться с кандалами и попутно вслушиваясь в продолжившееся перекидывание фразами за застенками камеры. - Личное распоряжение его Высокопреосвященства. "Опять этот хер! Ну и кардинальчик попался." Британцу пришлось проявить немало прыти, чтобы за столь короткое данное ему время ослабить оковы у себя на запястьях, заново спрятать ключ и улечься на нары задом к стражникам. Лязг замка и скрежет открывающейся тяжёлой двери. В камеру, освещённую теперь пламенем горящих напротив факелов, вошли гвардейцы. Один из них сурово произнёс: - Помолись Богу, пират, чтобы он уменьшил твои страдания перед смертью. Кёркленд развернулся на нарах и снизу вверх с пренебрежением глянул на треклятых французиков, после чего неспеша уселся, свесив ноги на пол. Отхаркнувшись, плюнул в угол. Губы британца растянулись в насмешливой улыбочке. - Эй... Вы хотите повесить меня, даже не дав причаститься перед смертью?... Истинные католики, хах. Тут его грубо схватили за плечи два гвардейца и заставили встать. - Щенок! Ещё молоко на губах не обсохло, а уже вздумал грабежом промышлять?! Ну, ничего, поболтаешься теперь на верёвке, проклятый англичанин. Будет тебе морская качка. Артур только молча ухмыльнулся. "Да поди постарше тебя буду лет эдак на тысячу." Его с силой пихнули в спину. Завели руки назад и вывели прочь из камеры. Проходя мимо Франциска, Англия бросил на него лукавый взгляд, понятный лишь им двоим: "Спектакль начинается."

________________________________________________________________
*Денье - французская средневековая разменная монета, использовалась вплоть до Семилетней войны (1756 - 1763 гг.).

Англия аккуратно ступал по каменному полу Бастилии, боясь как бы ненароком не споткнуться: как никак, некоторое время назад он разломал полые каблуки сапог, и теперь они знатно вихлялись, так и норовя отправить своего обладателя мордой поближе к земле. Боялся и пропалиться: в отворотах голенищ были спрятаны ключ от кандалов и кинжал, тогда как отмычки и напильник - прилажены к внутренней стороне штанов, скрытых от чужих глаз выпущенной рубахой. С двух сторон заключённого крепко держали, пресекая возможные пути к бегству: один - крепкий мужчина средних лет, другой - юнец, ровесник Артура, если исходить из человеческого возраста. Исподлобья кидая на них изучающие хитрые взгляды, англичанин делал некоторые выводы. "Франт, судя по усам, и молокосос. Блеск! Неужели же я, капитан пиратского судна, и не достоин, чтобы меня повёл на виселицу хоть кто-то более менее похожий на кардинальского гвардейца? Какое неуважение, тысяча чертей!" Губы британца дрогнули в усмешке. Франц шёл позади и даже успел завести беседу с юнцом. "Трепло!" - недовольно пронеслось в мыслях у Артура. "Погоди-ка, так ведь можно отвлечь внимание этого сосунка! О, да, точи лясы дальше, мой милый друг." Конваиры сильно сжимали предплечья Кёркленда, особенно этот, усатый. Юноша недовольно оскалился, т.к. последний давил на старую болезненную и недавно вскрывшуюся рану, полученную при неудачном грабеже. По пути как на зло встретилась чертовски приятная харя местного инквизитора. - Аааа, месье Бонфуа, ведёте пирата на казнь? Типа совершенно случайно, Англия плюнул харкотину прямо тому под ноги. Знал, гад, что ничего в ответ не получит: Гийом не посмеет поднять руку на заключённого, осуждённого на казнь, перед Францией. "Прирезал бы козла. Потроха собакам кинуть - и те жрать не станут." Артур прислушался: тон, с каким Бонфуа отвечал на расспросы, не оставлял никаких сомнений. "Хо-хо, вижу, он сам не в диком восторге от этой ходячей падали." Длинный сумеречный коридор всё не кончался. По обеими сторонам тускло светили факелы и железной громадой зияли чёрные двери камер. Кое-где слышался странный стук. Под ногами с хриплым писком проскочила крыса. Вот мимо прошла стража...

Наконец-таки они покинули мрачные стены Бастилии. Оказавшись на улице, Артур сразу же глубоко вдохнул, набирая в лёгкие прохладный ночной воздух. Как же его не хватало в этой протухшей камере, в которой так приторно-сладко нередко несло мертвичиной! Вскоре процессия вышла за пределы тюрьмы. "Странно..." Перешли мост, двинулись по широкой улице, ведущей на площадь показательных казней. Ночью. Кёркленд подозрительно огляделся по сторонам. "Странно это всё как-то. Казнь - и в середине ночи? На площади? Бред полнейший! Или я чего-то не догоняю?" Он несильно дёрнул руками, незаметно поправляя начавшие сползать кандалы: ещё нельзя, ещё надо подождать, чуть-чуть, но всё же подождать. Пока что место не самое подходящее для побега. И спалиться нельзя. Кёркленд нервно сглотнул слюну и мысленно собрался. "Главное не медлить. Остальное как уж получится. В дело двинет импровизация, если что."

Гвардейцы, таща за собой пирата, почти-почти вступили на площадь. Артур по-звериному быстро огляделся, уже готовясь вырваться из лап французиков. Вдалеке блеснули факелы. - Иди быстрее! Бонфуа грубо толкнул преступника в спину, отчего тот подался вперёд и раздражённо прокряхтел. Условный сигнал был подан... Чуть согнувшись, Артур сделал небольшой шаг назад. Усатый гвардеец крепко встряхнул его за плечо и что-то невнятно и грозно пробурчал.... И в следующий же момент получил сильный тупой удар железом в поясницу. Сразу же после толчка Кёркленд быстро высвободил руки из кандалов и зажал их. Очень вовремя лягушатник решил показать себя, поэтому и получил. Внимание пирата перекочевало на второго гвардейца, уже положившего руку на эфес шпаги. Фыркнув, британец решил обойтись с ним помягче и всего лишь сбил с ног, правда, всё ж наступил подошвой на распластавшуюся правую ладонь. Полуобернувшись к Франциску, Артур обнаружил, что тот уже вот-вот выхватит шпагу и сделает выпад в его сторону. Моментально среагировав, корсар со всей дури врезал ногой в живот континентальному соседу и, пока тот морщился от боли, вывернул ему руку и закинул цепи, что некогда сковывали его собственные движения, на шею Францу и сжал их на горле. Англия встал позади Бонфуа, закрывая себя его телом, и сделал вид, что ещё сильнее затягивает железную удавку на шее извечного врага. Коротко глянув в сторону ближайшего проулка, юноша присвистнул, словно кому-то подавая знак... После он с ненавистью посмотрел на двух гвардейцев, поднимающихся на ноги в полной решимости приструнить, если не заколоть (хотя это вряд ли, всё-таки его живым или полуживым следовало доставить), взбесившегося наглого пирата. Артур грубо и сипло прорычал, исключительно матюгаясь: - Тащите нахер свои жирные задницы, сукины дети, иначе, блядь, ваш обожаемый Бонфуа уебётся отсюдова со свёрнутой божкой! Немного повернув голову в сторону проулка, так, чтобы иметь возможность одновременно наблюдать и за своими конвоирами, что-то проговорил на каком-то наречии английского, по всей видимости, обращаясь к своим сообщникам, как могло показаться непосвящённому. Руки опять как-будто сильнее затянули петлю на французской шее, но, естественно, Артур лишь делал вид, что вот-вот удушит Франца, хотя пальцы предательски дрожали от желания по-настоящему впиться в глотку недавнего победителя.

Отредактировано England (2011-10-28 21:01:08)

Железная удавка продолжала сдавливать шею француза, пока Артур провожал бывших конвоиров пристальным острым взглядом. Руки всё так же крепко сжимали цепи, когда англичанин несильно потянул Бонфуа назад, заставляя его пятиться к самому краю улицы. Почти нырнув в узкий пролёт между домами, он ослабил кандалы и скинул их с шеи извечного врага. Ещё раз осмотрелся и, не говоря ни слова, скрылся в темноте глухого проулка. Казалось, всё прошло как по маслу, но это было бы слишком просто и почти фантастично. Юный гвардеец обернулся назад и, несмотря на сумерки, увидел, как пират отпустил Францию, и они оба исчезли между домами. Словно сговорились! Он окликнул усатенького. - Эй, бегите за подкреплением, а я прослежу за ними. Дело тут нечисто. Получив одобрение, гвардейцы разбежались. Стоит отметить, что Жозе был по-настоящему талантливым и умным молодым человеком, а его личные качества и недюжая сообразительность обещали в будущем блестящую карьеру. Неслышно он добрался до места побега и бесшумно последовал за пиратом и предателем. Впереди отчётливо звучал стук двух пар сапог о вымощенную булыжником дорогу.

Не сбавляя темпа, Кёркленд нёсся по очередному тёмному закоулку. Ужасно мешали вдребезги раздолбанные каблуки, вихлявшиеся чуть ли не на каждом крупном булыжнике. Но это ничего, мелочи жизни! Двое беглецов рысью пересекли широкую улицу, и, заметив возле одного из домов скопление старых бочек, Англия бросил в какую-то из них тюремные кандалы. Конечно, их можно было бы и оставить в качестве сувенира или оружия самообороны, на худой конец, но такая тяжесть откровенно мешала пробежке, да и звенели они предательски громко. Французские, что ещё сказать! Неожиданно позади отчётливо раздались чьи-то шаги. Снова и снова они повторялись и, казалось, становились всё отчётливее и яснее. Англия оглянулся и чуть ли не сверкнул полными злобы глазами. - Чёртов ублюдок... Он добавил темпа, стараясь оторваться от назойливого кардинальского лягушатника. Но через какое-то время, когда парочка пересекла очередную улицу и опять скрылась в сумеречном проходе между домами, позади раздался громкий и частый топот. В голове Кёркленда тут же проснеслось: "Погоня!" Он опять оглянулся и, сощурившись, заметил, как лунный свет попал не эфесы шпаг гвардейцев. Металл холодно и зловеще блеснул. - Вот дерьмо... Юноша глухо выругался и, с грубой силой схватив Франца за кисть, потащил его за собой, улепётывая с такой завидной скоростью, коей лишь редкий скороход мог похвастаться. Сразу было видно: в этой жизни Артуру приходилось довольно часто устраивать подобные скоростные забеги. По абсолютно разным причинам. "Чуток оторвались, но, дьявол, они дышат нам в затылок." Англичанин быстро осмотрелся, определяя, где они сейчас находятся, и его губы растянулись в хитрой улыбке. Гвардейцы немного отстали, но всё же могли нагнать в любой момент, стоило только заговорщикам остановиться. Поворот. Артур чуть было не проскочил его, но, резко затормозив, свернул на узкую улочку. Всё ещё продолжал крепко держать француза за руку, буквально впиваясь в его изнеженную плоть пальцами. Во время неожиданного поворота Бонфуа тряхнуло. Не снижая темпа, Кёркленд помчался вперёд, но, преодолев небольшое расстояние, перешёл просто на быстрый и тихий шаг. Британец бросил на спутника выразительный, но требовательный взгляд: дескать, он знает, что делает. Гул от беготни стих. Теперь их могли не услышать и, таким образом, не определить точного местоположения. Естественно, гвардейцы разделятся на две группы. Англия прекрасно знал, что они сумели далеко от них оторваться и совершить этот маленький, но эффективный манёвр.

Впереди заиграл свет, льющийся из приоткрытой двери. Заметив его, Артур ухмыльнулся и ускорился, опять-таки таща Бонфуа вслед за собой. Он с ноги распахнул дверь и с нахальной рожей ворвался внутрь местного кабака. Маленького и грязного. Пропитого и прокуренного. Уставленного кривыми столами и скамейками, на которых восседали здешние работяги, ремесленники, торгаши, просто алкаши и французские проститутки. С порога Кёркленд громко обратился на английском к хозяину сей "богодельни", усмехаясь и одновременно переводя дыхание: - Эй, Вэнс, гости пришли! Готовь бутылку. Он небрежно протащил Бонфуа внутрь кабака, тяжело и часто дыша от долгой беготни. Мужчина, лет пятидесяти, кивнул и, ухмыльнувшись, выставил перед собой бутылку рома. - Мы вас ждали, сэр Кёркленд. Как я вижу, всё прошло более чем успешно... Кивком головы указал на Франциска, предполагая, что это, может, пленник или нечто вроде того. Пират оскалил зубы, растнув губы в нахальной улыбочке. - Французик со мной. Его не трогать. Схватив бутылку, он развернулся на поломанных каблуках и, не спрашивая разрешения, нагло вошёл в подсобное помещение - скромная каморка, по соседству с главным "залом". Тёмная, узкая, вся пропитанная запахом дешёвого вина и рома. Наконец-таки отпустив своего континентального соседа, которого с такой заботой пёр далее чем от самого поворота, Артур с издёвкой проговорил: - Пусть твои "лапочки" пока поносятся, может, догонят кого-нибудь. Дёрнул шторку с маленького окошка, выходящего прямо на улицу. - А я позырю удачно или нет... Не договорив, британец вцепился зубами в пробку и, выдернув её, остервенело плюнул куда-то пол, после чего тут же присосался к горлышку. Артура, определённо, здесь ждали, по крайней мере, судя по поведению хозяина. Да и вообще, это был кабак, куда заглядывали исключительно английские иммигранты, вынужденные перебраться на большую землю, прежде всего, по религиозным причинам: в течение долгого времени на их родине продолжались массовые гонения на католиков. На скамье лежала заранее приготовленная одежда, явно на смену тюремной. Всё яснее некуда говорило в пользу того, что Англия как-то умудрился связаться со своими людьми, находясь в заключении, и заранее подготовить себе убежище сразу же после побега. А побег состоялся бы в любом случае, пусть даже и без участия Франциска. Конечно, Артур был ещё тем прохвостом. Без всяких сомнений.

Отредактировано England (2011-10-31 00:00:11)

Отлипнув от горлышка бутылки, англичанин прерывисто и тяжело вздохнул, утирая рукавом случайно пролитые капли алкоголя, что стекали по подбородку. - Аха... Хороший ром. Искривив губы в лёгкой улыбочке, он со стуком поставил ёмкость на кривой столик, что возле окошка. После же наклонился и выудил из голенищ сапогов спрятанные ещё в камере спасительные ключ и кинжал. Кинув их на скамью рядом с одеждой, предостерегающе прорычал, бросив острый взгляд на француза: - Только посмей тронуть. Загрызу. Не теряя времени даром, Артур быстро расстегнул и с отвращением стянул с себя старую, грязную и окровавленную тюремную рубашку, тут же кинув её себе под ноги. Невольно оскалился, случайно подцепив рукой старую рану, и пристально посмотрел на неё. - Дерьмо... С раздражением выругавшись, юноша прищёлкнул языком и зажёг стоявшую на столе небольшую оплавившуюся свечу. Желтовато-красное пламя полыхнуло и неярким призрачным светом разукрасило комнатку. Встав подле, Кёркленд повернулся боком так, чтобы можно было лучше разглядеть болезненное повреждение. Поперёк плеча чернела широкая набухшая рана с запёкшейся по краям кровью. Особо не раздумывая, корсар дёрнул корочку и надавил на припухлость. Из раны тот час же брызнул гной зеленовато-жёлтого цвета, густой массой стекая вдоль по руке. Британец хрипло заметил, продолжая с силой надавливать вдоль раны: - Ах, вот оно что, а я то думал, почему так плечо стало болеть в последнее время. Наконец вместо гноя пошла и сама кровь, в сумерках казавшаяся чёрной. Схватив валявшуюся на винной бочке (под столом находилась) какую-то тряпку, Англия обильно смочил её ромом и тщательно вытер рану, пытаясь хоть так если не обеззаразить, то, по крайней мере, промыть.

Даже при слабом свете свечи любой мог заметить, что вся грудь, спина и даже плечи юноши были покрыты шрамами. Такое было бы невозможно себе представить, если не видеть. Кёркленд никогда не демонстрировал их и не упоминал, считая обычными бытовыми ранками, полученными по роду профессиональной деятельности. На груди - несколько широких, но, видимо, довольно старых, на руках - ещё парочка, но уже посвежее, а на спине - большая продольная полоса и след от пулевого ранения, что пробило насквозь и вышло через живот и от которого обычный человек скончался бы. Морские грабежи оставили свои яркие и жестокие следы на теле юного британца. Пусть Артур был, в первую очередь, страной, но он одновременно являлся и человеком, хоть и живущим несколько дольше обычного. Многие шрамы исчезали впоследствии, появлялись новые и так же бесследно пропадали. Однако были и другие, что становились отражением состояния не человека, а именно государства. Именно поэтому на поджаром теле англичанина сейчас было столько свежих ран, как напоминание о недавней войне и тех раздорах, что творились внутри державы.

Кое-как прочистив загноившееся ранение, Артур захерачил тряпку под стол и остервенело сбросил с ног раздолбанные вдребезги сапоги. Тупо постеснявшись перед Франциском, с нахальной мордой схватил новые штаны и удалился в самый дальний и тёмный угол коморки, где и переоделся, остервенело швырнув старое шмотьё на пол, поближе к тюремной рубашке. В эту же кучу полетела и обувь. Босым метнулся к столу и вытащил из-за бочки новую пару. Полностью переодевшись, Англия элегантным жестом поправил ворот, расстегнув несколько верхних пуговиц рубашки. На шее болтался католический крест. Естественно, в качестве чистой бутафории. Кёркленд являлся больше протестантом, хотя какой там.... В Бога верил, но большинство заповедей раз по сто на дню нарушал и глазом не моргнув. Тут же, прямо перед носом Бонфуа, беспалевно так заправил в голенища сапог маленький кинжал, напильник и пару отмычек. Бросил на стол ключ от кандалов. - Забирай себе, виносос. Обнаружат пропажу - на тебя ведь подозрения лягут. И, усмехнувшись, быстренько заправил рубашку в штаны, потуже затягивая пояс.

Отодвинув уже упомянутую бочку, грохнулся на колени и стал прощупывать половицы. По всей видимости, что-то обнаружив, ухмыльнулся и растянул губы в злорадной улыбочке. Потянув на себя доски, с усилием снял сперва одну, потом вторую, третью. Все были заранее искусно отпилены. Сложив их в кучу, Англия угрожающе глянул на Бонфуа, чуть ли не сверкая в сумраке глазами, и прошипел: - Даже не смей рот открывать, морда французская. Узнает кто-либо - зарежу в первом же переулке. Тайник, без всяких сомнений. Из-под концов нетронутых половиц выглядывала широкая яма. Запустив туда руку, пират вытащил две незаменимые в этой жизни вещи: длинный остро заточенный кинжал в ножнах и пистолет с сухим порохом, очевидно, спрятанным лишь сегодня. Вытащив их, лихорадочно и небрежно скрутил старую одежду в какой-то чудовищный ком и тщательно запихал её в тайник. Туда же отправились и сапоги. "Надо как-нибудь выкинуть всё это в Сену, а пока пусть здесь полежат." Далее Кёркленд аккуратно повторил все действия, только наоборот: вернул снятые куски половиц на место и поставил на них бочку. Вылез из-под стола и любовно положил оружие на его поверхность. Бросив на Францию подозрительный внимательный взгляд, запихал за пояс кинжал и пистолет. Порох же повесил в специальном мешочке. Довольно грубым голосом обратился к своему спасителю: - На этом наши пути расходятся. Если гвардейцы не появятся поблизости через десять минут, выёбываешься отсюдова и возвращаешься на площадь казней. Скажешь, что, дескать, попал к моим сообщникам в руки, вступил в схватку, их было много и бла-бла-бла. Хитро растянув губы и нехорошо оскалившись, Англия подошёл к лягушатнику и указательным пальцем ткнул ему под подбородок, сложив руку "пистолетиком". - Только вот... Рожа слишком лощёная, разукрасить бы её надобно...

Однако неожиданно на улице послышался топот и гомон людей. Приватир отстал от француза и весь превратился в слух. Лицо невольно перекосило волнение и сдержанная ярость. "Что?! Неужели эти мудаки прутся сюда?" Юноша нахмурился и быстро вышел вон. Спустя пару секунд из кабака долетело ласковое английское словцо: - А ну, блядь, быстро все ебала заткнули! Пират подошёл к двери, ведущей на улицу. Вновь прислушался - и бегом ринулся обратно, на ходу бросив хозяину заведения: - Вэнс, пошли, закроешь. Заскочив в подсобку, Артур бросился к французу и грубо пихнул его вперёд. - Тащи свой зад, Бонфуа. Твои гвардейцы вот-вот сюда пригребут. Юноша юрко проскользнул к тёмному углу и, напрягая силы, отодвинул в сторону шкаф, верхушкой почти касавшийся низкого потолка. Протиснувшись в образовавшуюся щель, упёрся спиной в стену - и она прогнулась! А вскоре оказалось, что между этой комнатой и следующим помещением был проделан проход, закрытый тяжёлой деревянной дверью. Вновь выскочив в подсобку, Англия серьёзно глянул на лягушатника и сухо процедил: - Лезь. Топот становился всё отчётливее... Ещё чуть-чуть, и гвардейцы ворвутся в кабак. И кто же ими фактически руководил, как думаете? Жозе Деко, тот самый сообразительный паренёк, который вспомнил о наличии в этом переулке столь чудесного заведения для местных англичан-католиков и изгоев.

Отредактировано England (2011-11-23 23:07:14)

Англичанин вздрогнул, а по хребтине пробежала волна неприятных мурашек. Дико ненавидел, когда вражина шептал ему на ухо. Мало того, это ещё и несколько смущало. - Слушай, если не сможем по-нормальному свалить из Парижа - проси убежища в Соборе Нотр-Дама и постарайся связаться со мной оттуда, ладно? Тебя оттуда просто не имеют права забирать. Артур состроил насмешливую гримасу и взглянул на Бонфуа, как на законченного имбицилла: - Сдурел что ли?! Лезь давай. И пузо подтяни, а то, блядь, застрянешь. Перед тем, как окончательно скрыться в темноте прохода, Кёркленд благодарно кивнул хозяину кабака, который, в скором времени, получил от него в знак благодарности мешочек золотых. Ну а пока Вэнс крепко закрыл дверь за беглецами и задвинул её шкафом. Взяв в руки бутылку недорогого вина и затушив свечку, он неспешным шагом направился прочь из кладовой, дабы создать впечатление обыденности. В кабак ворвались гвардейцы. Пьяные посетители, не понимая, что, собственно, происходит, со свинячьими глазками невнятно бормотали ругательства, орали, визжали, требовали ещё выпивки. Хозяин вёл себя, как ни в чём ни бывало...

Дверь позади захлопнулась. Темнота. Артур недовольно засопел, клацая зубами. "Арррргх... Дьявол, в этой суматохе совсем о свече забыл." - Дерьмо, тьфу... И, словно подтверждая праведное негодования и злость англичанина, на пол остервенело полетел плевок. Сев на корточки, приватир принялся прощупывать пол справа и слева от дверного проёма. "Где же она?... Где..." И, точно, вскоре он наткнулся на медный подсвечник. - Да будет свет, хе-хе. С довольной мордой юноша зажёг свечу и поднялся на ноги. - Следуй за мной, виносос. С этими словами Англия прошёл в дальний угол противоположной стены (а находились они в ещё одной, совсем крохотной, каморке ). Под ногами задребезжали половицы. "Вот оно!" Сделав шаг назад, Артур осветил пол: внизу была деревянная крышка, скрывавшая, по всей видимости, старинный погреб, но сейчас заброшенный. Отодвинув её, пират спрыгнул вниз (хотя к самому краю была приставлена невысокая деревянная лестница) и посветил наверх, где ещё кантовался лягушатник. - Спустишься, задвинь крышку. И без лишнего шума. Как только Бонфуа оказался в погребе, Кёркленд бойко направился по узкому проходу, правда, обоим пришлось хорошенько согнуться, ибо потолки весьма низкие. Идти пришлось не долго, т.к. они, по сути, перебрались из одного подвала в другой. Опять небольшая площадка и лестница у стены. - Вот и всё. Считай, обвели твоих лохов вокруг пальца. Вручив подсвечник Францу, Англия забрался на лестницу и аккуратно отодвинул крышку, после чего подтянулся на руках и вылез наружу. Сев на колени, он с насмешкой заглянул вниз: на лице прям засияла хитрющая и насмешливая улыбка. Из уст ядом потекла такая речь: - А не оставить ли тебя здесь? Пропал Франция - пропали все мои беды. Замурованный в старом винном погребе. Хах, какая ирония. Протянув руку вниз, Артур забрал подсвечник и, пока лягушатник выбирался, отнёс его в самый тёмный угол, где и оставил, а взамен взял ключ и замок. Сейчас они находились в небольшой комнате без мебели. Очевидно, она когда-то была жилая, но давно уже никому не сдавалась. Артур прильнул к мутному окошку и попытался разглядеть, есть ли кто на улице. Вроде никого. И тихо. Тогда он быстро отпёр засов и чуть-чуть приоткрыл дверь, дабы ещё раз убедиться, что на улице ни души. Впрочем, это было ожидаемо: комнатушка выходила в узкий, грязный и почти безлюдный переулок бедного района, где селились ремесленники, алкаши, люмпены и прочие низы. Только тогда извечные враги выползли наружу. Оглядевшись, англичанин закрыл дверь на замок, неприятно скрипнув ключом, и тут же бросил его под дверь. Естественно, замок за день до этого снял один хороший знакомый Артура, англичанин, который тоже был готов помочь сбежать своему капитану из Бастилии.   

Ночь как на зло выдалась достаточно ясной. Луна вышла из-за туч и ярко освещала своим холодным призрачным светом спящий Париж. Случайный взгляд упал на плечо, и только сейчас Кёркленд заметил, что рана продолжала кровоточить, хоть и совсем немного. Рукав рубашки стал мокрым и липким от впитавшейся крови. Англия прищёлкнул язком и озадаченно вскинул брови. "Да уж, на перевязку времени явно не хватало." Коротко буркнул: - Надо угрести подальше. Свернув на соседний переулок, пират остановился и развернулся лицом к Франциску. - Мы не так далеко от твоих гвардейских свиней, но чтобы допереть сюда напрямую, потребуется какое-то время. Так что, - развёл руками и довольно усмехнулся, - Валяй. Нам в разные стороны, вражина мордатая. Только, как я уже упомянул, тебя разукрасить надо, иначе хер кто поверит, что ты сражался с моими-то людьми и остался таким целёхоньким. И, не теряя времени, со злорадной улыбочкой поставил французу фонарь под глазом, растрепал тому шевелюру и небрежно украсил его лощёную рожу и рукава плаща пятнами крови (осталась на ладонях от прикосновения к открывшейся ране). Так же быстро ретировался на пару шагов назад и, ухмыльнувшись, откомментировал: - А вот сейчас вроде как похож.

- А всё признать не можешь, что без меня тебе будет тупо скучно, - от насмешливых (как показалось) слов, Артур смутился и раздражённо фыркнул, всем видом показывая пренебрежение к своему континентальному соседу, но по каким-то неведомым причинам сразу отвернулся от француза. Не желал показывать, как на щеках проступил предательский лёгкий румянец. В комнате раздалось глухое английское бурчание. - Не неси хренотень, придурок.

Пират самодовольно поймал этот взгляд, полный ненависти, - и на британских губах тут же заиграла насмешливая и злая улыбочка. Как же Кёркленд обожал доводить Бонфуа! Доводить до истерики и изнеможения. Вредить везде, где это только было возможно. Обманывать, лгать, обводить вокруг пальца - и после насмехаться над "простаком" лягушатником, не могущим разгадать очередной английской подлости. О, да, лучшего зрелища, чем униженный и оскорблённый Франциск, Англия не мог себе даже представить. - Хааа, да ты просто красавец! Всю жизнь бы любовался на твою избитую харю, - ядовито прошипел недавний заключённый. Он оглянулся и вновь вслушался: далеко ли гвардейцы? "Блядство, где они? Я их не слышу. Далеко? Нет, вряд ли, мы всего лишь за квартал. Притаились? Эти выебки могут, тысяча чертей."

- Давай сюда свою руку, буду тебя латать. Надеюсь, ты не планировал свалить отсюда, оставляя кровавый след? В долю секунды по хребту пробежали мурашки, а волосы, казалось, чуть дыбом не встали. Глаз нервно задёргался, а ладони сжались в замке, зычно хрустнув костяшками пальцев. К горлу подступил комок ругательств, который Артур быстренько проглотил, ибо понял, что может сорваться на крик. Вместо этого он, моментально взяв себя в руки, устало прикрыл глаза и, сжав зубы, прерывисто процедил: - Ты...ты конченый придурок, Бонфуа. Ничего большего я от твоих лягушачьих мозгов и не ожидал. Тьфу. Пережив первые порывы эмоциональной взбучки, Англия принял привычное несколько насмешливое выражение лица, и иронично добавил: - Как смотришь, может, засядем тут на пикничок, а? Самое время, блин. Как раз выродки подгребут сюда. Британец недовольно хмыкнул и поправил пояс. - Я свободен и оторвался от этих...как там... гвардейцев. Сколько выпендросов-то в названии?!... И более оставаться с тобой мне нет нужды. Ты как хочешь, можешь отдыхать, раз вымотался. Дохляк. Слабак. А я сваливаю отсюда. Что ты там говорил? Королевская площадь? Поставил руки на пояс и поднял взгляд к небу. - Заебись, сколько туда пилить надо. Да ну нах. Ты давай к своим пердонь. Оскалившись в хитрой улыбке, Кёркленд подмигнул вражине и чуть мотнул головой в сторону площади казней: - Не издохни по дороге, ха-ха. Спокойно, не торопясь, прошёл мимо Франции в тень ближайшего дома, по пути дотронувшись ладонью до раны. Бросил на неё безразличный взгляд. "Хули он так паникует? Покровоточит и перестанет. Не раз уже бывало. Да и какие там следы? Всё в рубашку впитывается... Почти всё... Блин, рубашка. Жаль."

Вдалеке раздались голоса. Много голосов вперемешку с топотом. Артур оглянулся и бросил настороженный взгляд сперва на француза, потом на проход между домами. "Быстро как-то." И тут же нырнул в аналогичную узкую щель. Так и не попрощавшись со своим извечным врагом-товарищем. "Смотри, сам не попадись, винная морда." По немощёной дороге дробью покатился звук шагов, всё быстрее, быстрее, быстрее – и тише, тише, тише… С другой стороны нарастал топот. Вот уже где-то рядом, где-то совсем недалеко, кажется, за углом. Или… показалось? Ночное преследование эхом гуляло по спящим улицам Парижа, удивляя и пугая редких путников. И вдруг - резкая, внезапная тишина. Всё вокруг замерло и притаилось. Гвардейцы почему-то остановились. Неужели ждут? Но чего?... А тем временем англичанин рысью пересёк один квартал. "Гха, я совсем что ли сумасшедший переть на эту хреновую площадь?! Да она у чёрта на пиру! Никогда не сомневался в поразительных умственных способностях французика, хех. Так, бля-тополя, куда тут дальше-то сворачивать?" Артур остановился. Развилка. "Прелестно. Главное, вовремя." Подумав, он всё же пришёл к выводу, что следует пойти налево. Конечно, невесту там вряд ли найдёшь, но благополучно добраться до очередного британского пристанища - вполне реально. Но вот вряд ли Кёркленд ожидал, что его планы несколько изменятся - их подкорректирует сама судьба.

Улочка. Ещё одна. Какой-то пьяница на обочине. "Кажется, я уже далеко." Юноша остановился и опёрся рукой о стену. Дышать было больно. Лёгкие судорожно сжимались в страстном стремлении набрать как можно больше воздуха. Ноги болели: ночка походила на марафонский забег. Прошла минута, потом ещё, пять, десять... Англия всё никак не мог отдышаться. И теперь, когда, казалось бы, опасность миновала, пират ощутил усталость, скопившуюся в членах за время этой сумасшедшей гонки по ненавистному свинарнику, который французы гордо величают Парижем. В ушах закладывало. Тело словно налилось свинцом. "Полудурок. Королевская площадь..." Артур яростно выплюнул харкотину и рукавом вытер пот с лица. На мгновение показалось, что сбоку раздались тихие осторожные шаги... Кёркленд резко обернулся - и тут раздался щелчок. В ночном сумраке он разобрал силуэт человека и направленное в его сторону острое лезвие, зловеще сиявшее под бледным светом луны. Англичанин скорчил презрительно-раздосадованную мину и глухо проскрипел: - Что опять? Какой ещё хер тут пожаловал? И получил в ответ: - Ты слишком нерасторопен, пират, и запутался в улицах Парижа. Столица Франции не благоволит ворам и убийцам. "Бляяяяяха-муха, неужели я свернул не туда?" - тут же промчалась светлая мысль в британской голове. Корсар развёл руками и нахально произнёс, прищёлкнув языком и растянув губы в недобром оскале: - Ндааа, и что ты мне сделаешь, молокосос? Попугаешь тонкой полоской металла? Он узнал гвардейца: этот талантливый юнец Жозе Деко, что навёл стражу на английский кабак, и тут оказался занозой в заднице. "Каков стервец." Англия хмыкнул и поморщил нос. Они были почти ровесниками, если исходить из человеческого возраста Кёркленда. Лягушатник, пожалуй, даже старше на год или два. "Как он меня выследил?.. Может, увидел, когда я перебегал ту проклятую улицу? Вполне возможно, кстати, но тогда где остальные? Аааа...понял, жирок помешал, мда. Вот отожравшиеся свиньи." Англия с вызовом процедил: - Ну давай, арестуй меня! Не упускай такой шанс выебнуться перед начальством. Если бы речь шла об огнестрельном оружии, то можно было сказать, что Англию взяли на мушку. Словесные препирательства перешли в схватку... Но её исход был предрешён: Деко связался не с тем, кто был бы ему под силу. Поддавшись, Артур сделал вид, что окончательно измотался, и когда юный гвардеец - молодой человек, которому, естественно, был свойственен максимализм и некая эмоциональность, - обрадовавшись, собирался повязать пирата... Его горло рассекло острое тонкое лезвие небольшого кинжала, по дороге припрятанного англичанином за пояс. Юноша ухватился руками за плечи британца. На гвардейский костюм струёй брызнула алая кровь. Много крови. Она запачкала даже несчастную рубашку англичанина. Артур злорадно взглянул в глаза умирающему молодому человеку и с насмешливо-очаровательной улыбкой произнёс: - И кому теперь благоволит столица Франции, м? Правильно, Англии. Передавай привет на том свете, мало ли, встретишь кого интересного. - с этими словами он оттолкнул от себя юнца, и Жозе Деко тяжело рухнул на землю, захлёбываясь собственной кровью. Жить ему оставалось совсем немного... А пират, совершив своё чёрное дело, продолжил путь как ни в чём ни бывало. Цинично. Привычно. Только зачем ему понадобилось убивать молодого паренька, только-только выпорхнувшего в большой мир? Боялся преследования? Обыкновенная жестокость? Кто знает.

Отредактировано England (2011-12-15 22:58:55)

"Предательство - это всего лишь вопрос времени. Даже если речь идёт о стране." Мужчина бросил последний холодный взгляд на потёртый рапорт начальника гвардейцев и свободным движением руки кинул бумагу в огонь. Пламя безжалостно сожрало хрупкие строки, ещё отдающие ароматом свежих чернил. И вместе с ними в пепел превратилось живое воспоминание о прошедшей ночи. Ночи, когда свершилось предательство. Прямых доказательств не было, но, как говорил "Красный герцог": "Дайте мне всего шесть строк, написанных рукой самого честного человека, и я найду, за что его можно повесить". Кардинал тяжело сел в изящное кресло и прислонился к мягко обитой спинке мебели. "Я и раньше подозревал его, но чтобы пойти на такое. Как это глупо и неразумно. Не думал, что какой-то пират может быть для этого прохиндея дороже спокойствия собственной державы. Моей первой целью было величие короля, моей второй целью было могущество государства. И это государство начинает само подрывать свой авторитет. Безумство."
- Жером, зайди сюда.
В кабинет вошёл мужчина тридцати лет. Арман Жан дю Плесси слегка наклонил голову, отвечая на приветствие, и поманил секретаря к себе. Сложив руки на столе, он неспеша спутал длинные и худые пальцы в остром замке.
- Сбежавшего заключённого нашли?
Жером Дювернуа отрицательно покачал головой.
- Увы, мсьё.
- Что ж, я так и думал. Пригласите ко мне Бонфуа. Жду его через час. И пусть соберётся с мыслями: здравый рассудок ему сегодня пригодится. Идите.
Благоговейно склонив голову, секретарь покинул кабинет. "Какова вероятность, что сбежавший пират был таким же, как и Франсуа? Если это так, то мы упустили редкий шанс расквитаться со своим давним врагом раз и навсегда. Как удручает. Раздобудь я корсарский патент, да ещё бы и от лица самого Карла I, заткнул бы Англию раз и навсегда. Такой бы скандал раздул, что эти проклятые британцы не смели головы поднимать ещё пару десятилетий." Ришельё стал задумчиво перебирать складки собственного одеяния, вспоминая все мельчайшие детали, так или иначе связанные с недавним побегом. "Или мне только так кажется, или я, действительно, уже видел этого флибустьера, но вовсе не там, где можно ожидать. Не он ли был приближен ко двору Якова Английского?..." За стенами тихого кабинета стояла невообразимая возня. Король Людовик XIII шествовал обедать. Кушанья приготовили, согласно рецепту врачей, диетические: монаршее пищеварение не изволило работать, как следует. Жареные воробушки сменялись не менее аппетитными салатами и рябчиками, и всё это великолепие приправлялось хорошим вином. Король развлекался, Кардинал трудился на благо Франции.

Отредактировано England (2011-12-28 01:11:02)

Убрав руки за спину, кардинал обыденно наблюдал за тем, что творилось на улице. Дверь с тихим скрипом распахнулась, и на пороге появился Франция. - Вы меня звали, Ваше Высокопреосвященство? Не поворачиваясь, Ришельё как бы невзначай заметил:
- Я ждал тебя через час, но, раз ты всё равно уже здесь... - Дю Плесси полуобернулся и кивком головы указал на кресло возле своего рабочего стола, - Присаживайся. Как твоё самочувствие, Франсуа?
"Красный герцог" молча вернулся к прежнему занятию, ровным взглядом скользя по изученной до мелочей площадке. В кабинете воцарилась минутная тишина, которую вскоре нарушил спокойный и размеренный голос служителя Церкви:
- Мои действия при решении конфликта с мятежными гугенотами Ла-Рошели вызвали обвинения в пренебрежении интересов Ватикана и неоправданном попустительстве еретикам. «Кардинал гугенотов», «кардинал от государства». Бесспорно, я никогда не делал различий между подданными короля по религиозному принципу, но это даёт многим повод считать меня плохим католиком.
Он обернулся к Бонфуа и, чуть вскинув брови, поинтересовался:
- Что ты можешь сказать мне о религиозной напряженности в государстве? О настроениях в народе, локальных конфликтах? Достиг ли я своей цели?
Мужчина прошёлся вдоль кабинета и остановился напротив большой настенной карты Франции.
- Есть ли провинции, где до сих пор не угасли религиозные противостояния? Бретань? Близка к Островам, поэтому не исключено, что здесь они могут разжигаться извне.
Ришельё стоял спиной к Франциску, именно поэтому последний не мог заметить, как хитро изогнулись уголки губ кардинала.
- Ах, эти проклятые Острова! Только сегодня принесли известие об очередном нападении английских каперов на наши торговые суда из Нового Света. Что за чертовщина! Орудуют в Атлантике, словно управы на них нет.
Арман неспеша подошёл к столу и придвинул к своему собеседнику то самое сообщение.
- Стоит ли усиливать охрану караванов? Я желал бы выслушать твоё мнение. Мы несём немалые убытки, надо сказать: английская казна на четверть состоит из награбленного у народа Франции.
На последние слова сделал особенный акцент. Ришельё, как прирождённый политик, вёл идеальную тактическую игру, суть которой Франциск вскоре поймёт, но не сейчас... Не сейчас.

Отредактировано England (2012-01-20 19:37:44)

Красный Герцог впоследствии навсегда займёт почётное место не только в истории Франции, но и всего мира. Его образ будет ассоциироваться с хитроумнымм и расчётливым политиком, умевшим выискивать выгоду для своей державы даже тогда, когда, казалось, положение было безысходным. Правда, художественная выдумка Александра Дюма несколько подпортит посмертную жизнь кардинала Ришельё: с лёгкой руки писателя главная опора беззаботного короля вдруг превратится в заспинного плута и властолюбца. Однако это лишь роман, пусть и роман на века, но история хранит память о совсем ином кардинале. Кардинале, что сделал Францию Великой.
Бонфуа учтиво и, скорее, даже искренне, чем льстиво, благодарил, если не благоговел, что, впрочем, было для де Плюсси неудивительно: всё это было заслуженно не словами, чем отличались очень многие его предшественники и ещё отличатся преемники, а делом. Мужчина слегка кивнул – дело этикета. Его вовсе не смущало то обстоятельство, что Франциск Бонфуа являлся живым воплощением французской нации и вообще самого государства. Скорее, кардинал видел в нём дофина или брата короля, поэтому и обращался, как к равному себе, без всякого рода раболепства или заискивания: мог и пожурить, и похвалить, и напрямую высказать все свои претензии. Иначе нельзя. В конце концов, по сути своей, страной правил именно он, Ришельё.
Усаживаясь в кресло, священнослужитель внимательно наблюдал за собеседником. Сперва взгляд упал на бумагу, к которой Франциск не проявил ни малейшего интереса, после - встретился с голубыми, как небо над благословенной землёй франков, глазами. Кардинал не избегал зрительного контакта, напротив, он умел использовать его преимущества. Где, как не в глазах, зеркале души, можно было прочитать правду и ложь, искренность и лицемерие, уважение и зависть?... Острый взгляд Красного герцога словно пытался вынуть душу Франции и заглянуть в её самые отдалённые, самые тёмные и потаённые уголки. О, сколько всего он бы тогда узнал! Сколько радостей и разочарований, сколько обид и неразделённых чувств таилось в этом божественном ларце! Франциск был бледен. Конечно, болезненная бледность ещё будет в моде, и дамы литрами станут выпивать уксус, падая в обморок на руки своих кавалеров, но здесь, определённо, было нечто другое. Логичнее всего списать всё на болезнь, однако кардинал нутром чуял напряжённость в воздухе. И ведь было отчего.
Мужчина неспеша откинулся на спинку и сложил руки на столе, положив одну ладонь на тыльную сторону другой. - Да. Я думаю, стоит усилить охрану. А мне стоит чаще плавать с ними. "Зато я так не думаю." - Что ещё я пропустил, пока лежал с простудой? Похоже, за несколько дней моего отсутствия случилось слишком многое... Ришельё немного наклонил голову и с почти незаметной улыбкой на тонких губах произнёс:
- Ничего значимого, что могло бы побеспокоить тебя. Вернёмся лучше к торговым караванам. В Европе война, поэтому твоё присутствие в государстве просто необходимо. Ни о каких плаваниях в Новый Свет и речи быть не может. Пока что... Но, как мне кажется, вскоре произойдут серьёзные изменения, что поменяют расстановку сил на континенте.
Кардинал выпрямился и скрестил пальцы в замок.
- Должен признаться, однако, что твоя последняя поездка в наши североамериканские колонии оказалась как нельзя удачной. Захваченный английский корабль стоит в порту и уже обустроен под нужды нашего флота. Прими ещё раз мои поздравления. Прекрасная работа. Англия отказалась выкупать своих флибустьеров, поэтому все они были повешены вчера утром на площади казней.
Ришельё бросил короткий взгляд на собеседника, после чего привычным свободным жестом взял в руки лежавшие на столе несколько исписанных листков по каким-то казённым (денежным) вопросам. Глаза быстро пробежались вдоль строчек.
- Кстати, Франсуа, где ты пропадал вечером пять дней назад? Ты был мне очень нужен. Я посылал своих людей к тебе на дом, но, увы. Обыденный тон. Обыденное выражение лица. Обыденный взгляд. Разве что в тот вечер Франция навестил своего дружка в Бастилии.

Отредактировано England (2012-02-08 23:13:43)