Три года назад взрывы стихли и он, поднявшись с колен, осмотрелся: тела погибших на войне. Гора и он, Джонс, на вершине мертвых тел. Рядом с ним множество европейцев, Япония, Китай, СССР. Но они лежат не в силах даже опереться на больные раненные руки, а он стоит, один единственный, на земле, усыпанной сломанными судьбами. Тела истлеют, раны заживут, все вокруг поднимутся на ноги. Но Альфред будет недосягаемо высоким, стоя на костях жертв Второй Мировой...
Несомненно, двойная победа сильно разбаловала Соединенные Штаты, дав возможность не просто вести за собой слабых в светлое будущее, полное демократических свобод, а и стирать неугодных с лица Земли. Правда, последнее удавалось далеко не всегда, и это бесило янки все сильнее с каждым днем. Избавить мир от этого коммунистического сброда, и немедленно! Европа - вечный центр, к которому всегда будет тянутся каждый отставший в экономическом или социальном развитии, - сейчас представлялась чистым листом, на котором Америка начинала писать историю своего господства. Бреттон-Вудская валютная система укрепила доллар, как основную валюту международных транзакций и обеспечила относительно стабильный ее курс благодаря золотому стандарту аж до семидесятых. Тогда опрометчивый Джонс еще не понимал, что, чем больше межгосударственных сделок он совершает, тем беднее становится запас его драгоценных металлов, а денежную эмиссию и ввод электронных и кредитных денег все равно не остановить, как ни старайся. Он бросался во все возможные авантюры и, к своему счастью, все же выходил победителем. Но, тем не менее, Америка не был бы Америкой, если бы не подготовил устойчивый фундамент для дальнейшего контроля Европы. Что могло быть лучше кредитов на тот момент? Чтобы не брать полноценной ответственности на свое правительство, США выступили инициаторами создания Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития, таким образом рассредоточив рычаги своей власти над мировым кредитным рынком. Так все потоки инвестиций в промышленность Старого Света исходили из рук ухмылявшегося Альфреда. Позже был создан общий рынок для торговли углем и сталью, а там и до Евросоюза недалеко... Джонс построил плацдарм своего влияния, можно было просто сидеть в огромном троноподобном кресле на горе костей и наблюдать за расцветом Американской Империи.
Как раз этим Джонс и был занят в данный момент. Перебирая в руках роскошный золотой перстень - понтов ради, не более, - он откровенно маялся от скуки. Думалось только о том, кого бы еще склонить на свою сторону: "Азиаты? Япония, уже, считай, моя. Китай заполучить не получится, пока рядом Союз." Кстати говоря, гонка вооружений доставляла Альфреду больше удовольствия, чем наблюдение за рассветом его собственного господства. Опасная, но захватывающая забава сумасшедшего подростка. Он готов был броситься в лапы новой войны хоть сейчас, но понимал, что выиграет намного больше от выжидательной позиции. Золотая молодежь: удача - профит - забавы.
Америка встал и нехотя подошел к окну. На нескольких зданиях красовались знакомые плакаты, пропагандирующие активное участие в плане Маршалла. Ну зачем, спрашивается, было это делать? как будто участвовать будут рядовые граждане! А те, кто был замешан, прекрасно понимали суть Плана и его предполагаемые последствия. Все, включая возможность подобраться к проклятым коммунистам.
Он провел пальцем по стеклу, визуально закрыв - будто раздавив муравья - толстого дядьку возле стенда с какими-то объявлениями. Простой, не примечательный мужичок, коих в США превеликое множество. Джонс любил его. Его и всех остальных безмозглых насекомых Нового Света. Благо, где-где, а уж в Штатах великим умам дают дорогу. Благодаря им Америка не обречена...
В дверь постучали. Альфред нехотя повернул голову, чтобы увидеть лицо незваного гостя, но полностью оборачиваться не стал. Вошедшая смотрела на него в упор, решительно, хоть и немного растерянно. Она выглядела уставшей и разбитой, ей явно требовалась помощь, но, черт возьми, на что только он ни насмотрелся за последние годы!
- Израиль, говоришь? Проходи, присаживайся. - снисходительно, хоть и без особого желания, произнес он и снова отвернулся к окну. Взгляд его был направлен куда-то вверх, на небо: так, по мнению Альфреда, он выглядел влиятельнее и даже опаснее для любого посетителя.
"Израиль... Почему она пришла ко мне? Англии, видимо настолько не до того, что он и думать забыл о налаживании связей с Ближним Востоком. Фред, ты, кстати, тоже. Надо вести себя с ней полегче, все-таки, кому-кому, а уж Израилю досталось больше всех... Государства как такового до сих пор ведь нет".
Джонс обернулся и, внимательно посмотрев на девушку еще раз, наконец лучезарно улыбнулся. Так лучезарно и беззаботно, как только мог улыбаться "золотой мальчик" в период бесконечного фарта. Янки быстрым шагом подошел к креслу, в котором сидела гостья и, склонившись над ней, протянул руку в знак приветствия.
- Ну и потрепала же ты нам всем нервы с актом в прошлом году, дорогуша! Ну да ладно, тет-а-тет мы еще, кажись, не разговаривали. Будем считать это знакомством. Альфред Ф. Джонс. Америка собственной персоной. - нет, он не мог не подчеркнуть свой незаурядный статус, хоть в этом и не было необходимости.

Первой реакцией был мгновенный шок, затем - надменный взгляд с кривоватой улыбкой. А дальше - полный бесстрастия голос при безумном блеске в глазах.
- Значит, не боишься меня, да? - медленно произнес он, с интересом разглядывая свою гостью.
Откуда в ней столько смелости и дерзости? Это, безусловно заставило Америку по-другому взглянуть на Голду. Ранее Израиль казался занозой в заднице, при чем, в английской. Не более. Мало того, этой мелочи удалось поссорить президента Соединенных Штатов с отцом их главной экономической надежды - Джорджем К. Маршаллом. Ходячий труп чуть было не довел Альфреда до позорного политического кризиса, а теперь заявился к нему в кабинет вот так просто, да еще и с дерзкими заявлениями в адрес Джонса и его благородных миссий в Старом Свете и на Ближнем Востоке.
Янки запустил руку в волосы девушки, блестящие и гладкие, надо признать, довольно-таки приятные на ощупь.
- Наше дело, дорогая, подписывать бумажки, - продолжил он все так же бесстрастно, как и начал. - Твое - ждать молча в сторонке. Мы тут тоже не дурью маемся, не до девчонок. Но если тебя причесать да в порядок привести...
Он продолжал вертеть в руках темный локон ее волос, прикидывая, что может выйти из этой бедняги. Личная американская шлюха? Что ж, вполне. Откормить, на ноги поставить, а там, глядишь, расцветет... Глупо упускать шанс наладить отношения со страной Ближнего Востока, когда тот стал еще ближе. Право, после войны об этом думать было откровенно лень, и то, что Трумэн все же вступился за Израиль во время подписания Акта, должно было заставить ее бесконечно благодарить Героя, поклоняться ему, целовать ноги и готовить...ну хотя бы чай. Голда не соизволила подчиниться, действительно позабавив Джонса впервые за долгое время. Сейчас времена и правда изменились, План Маршалла был запущен, а, значит, сиди и жди, пока Европа залечит раны. Глядя на Израиль, Альфред осознавал, что не все раны можно залечить самостоятельно, но было плевать. К своему удивлению он понял, что ничто не возбуждает его так сильно, как поражающая воображение дерзость. Даже из уст подобной красавицы.
- Какая-то ты... потасканная, что ли, - голос понемногу превращался в проникновенный шепот, не теряя своих насмешливых интонаций. - Всей Европой поимели?
Уголки его рта чуть дрогнули: Америка редко позволял себе подобный стиль общения, статус обязывал, но, каждый раз нарушая запрет, он смаковал свою издевку. Было плевать, насколько нецензурно и грубо янки выражается, главное - он чувствовал свое незыблемое превосходство. Силу. Власть. Ему нравилось баловать самого себя, потакать собственным желаниям. Джонс осознавал, что с каждой минутой его взгляд становился все более жадным, он даже нервно облизал нижнюю губу. Извращение? Отнюдь. Страны отличаются от людей: прежде, чем овладеть кем-то, он должен был довести врага до предсмертных конвульсий. В данный момент желанное казалось одинаково доступным и недосягаемым одновременно. Девчонка пришла просить помощи. И что же, где мольбы о спасении?
Альфред не сдерживал себя, вздыхая глубоко и прерывисто. Получить сейчас или растянуть удовольствие? Он осторожно взял Голду за подбородок и немного притянул к себе так, чтобы их глаза были на одном уровне.
- Из тебя может выйти толк, моя милая, - томно прошептал Америка, выдыхая жар ей в лицо. - Говоришь, мы играем в благородство? Ну что ж, назовем это игрой, так даже интереснее, да?
Отпустив девушку, янки выпрямился. Он хотел ее безумно, пульсацию из паха отдавало в ноги, такому плоду, как Джонс негоже заниматься самоудовлетворением, когда можно развести кого-то на небольшой перепих. Расстегивая ремень, он знал, что гостья давно поняла, к чему янки клонит. Холод металлической бляхи обжигал горячие от возбуждения ладони. Молнию на штанах он расстегивать не стал, предоставив сие право Израилю. Ему не хотелось молча заставить ее выполнить "гражданский долг". Все-таки, игра, ведь так?
- У меня к тебе небольшое дельце, солнышко, - сдержанно улыбнувшись, произнес он, глядя на Голду сверху вниз. Затем Альфред перевел взгляд на себя, осознав, что печет уже невыносимо. Сглотнув вязкую слюну, он все же добавил:
- Хотя какое там небольшое, громадное дельце! Справишься?

Он шумно выдохнул и вскинул голову, уставившись отрешенным взглядом в потолок. На девушку смотреть не хотелось, так как из всего ее вида возбуждал только дерзкий взор и полное отсутствие страха. Сейчас, когда ее глаза были прикрыты, возбуждение упало бы мгновенно. Альфред запустил руку в ее волосы не глядя, сжал одну прядь и грубо перестроил Израиль на свой привычный ритм. Да-да, привычный, будучи сверхдержавой, он никогда ранее не испытывал недостатка в плотских утехах, чего стоили одни только последствия мировых войн! Сейчас, когда можно с уверенностью говорить о первых успехах инвестирования по Плану Маршалла, Соединенные Штаты предвкушали обильный доход в экономической и политической сферах, а сам Джонс - в сфере интимных услуг. И сдалась ему эта неполноценная ближневосточная дива? В конце концов, именно она стала причиной конфликта между Трумэном и Маршаллом. Не из благородства же ее поиметь? Дыхание практически выровнялось, при чем благодаря одному только скепсису в отношении сотрудничества с Голдой Бернштейн. Он наконец взглянул на нее в полной уверенности, что возбуждение сейчас и вовсе пройдет. Такая податливая... Подсознательно янки надеялся, что с такой добычей удастся поиграть, а та отдалась безо всяких церемоний. Он глядел на нее сверху вниз с некой долей разочарования. Да, в минетных делах девушке, наверное, не было равных, тем более сейчас, поэтому некоторые ее движения по-прежнему провоцировали Альфреда на нервные вздохи и обрывки стонов. Он не сразу осознал, что, не смотря на все недостатки проводимого ритуала, девушка знала, чем удивить, а плоть была сильнее здравого смысла. Джонс давно уже не давил на ее затылок, а только гладил темные кудрявые волосы, при чем с каким-то странным для него самого трепетом. На самом-то деле, что ей оставалось, как ни поддаться грязным желаниям сверхдержавы? Получается, он такой же, как и все на ее пути? Бездушная самовлюбленная скотина? Незачем врать, это неопровержимый факт, но ведь хотелось, не смотря ни на что, выглядеть героем и благодетелем, действовать, якобы, не только ради своей выгоды. Жестокость начала понемногу испаряться, уступая место снисхождению, поначалу лживому, а позже все более искреннему. И, в конце концов, через пару минут довольно-таки наскучившего обряда Америка все же заставил Голду прерваться и поднять на него глаза.
- Я не хочу быть таким же, как и все, - с горечью произнес он, сам не понимая, зачем открывается ей. - Мне нравится баловать свое тело и самолюбие, но США - не древняя колониальная империя. Нам хочется... Мне хочется, чтобы каждый получал выгоду от сотрудничества. А в нашем с тобой случае - наслаждение. Для тебя.
Он поставил ее на ноги. Сначала подумалось, что можно просто-напросто построить из себя джентльмена и подать руку даме, но та явно сочла бы его жест за очередное притворство (и была бы совершенно права). Вместо этого Альфред стиснул ее плечи и попросту поднял. Такая легкая...Дерзкая, но несчастная. Теперь он боялся напугать гостью... Осторожно поднеся руку к ее лицу, он провел палец по губам, вытирая остатки крови и прочих неприятных жидкостей.
- В который раз уже, да? Насилие. А ведь ты тоже можешь получить от этого удовольствие, понимаешь?
Янки наклонился к ее уху и начал шептать какие-то банальные фразы, зная, что их суть девушка вряд ли уловит. Шепот был томным, как никогда раньше. Он просил довериться, не бояться, забыть о прошлом и тому подобное. Параллельно пальцы Альфреда уже ласково скользнули по шее до ключиц, затем в ложбинку на груди, ниже, еще ниже. Одной рукой парень уже начал расстегивать старые армейские штаны, другой - придерживал Израиль за тонкую талию. Он шептал что-то, периодически прикасаясь влажными губами к женскому уху, шептал все вкрадчивее и однажды даже поймал себя на мысли, что в весьма творческом порыве дал обещание всегда защищать и оберегать Израиль. Поторопился, да. Но вряд ли можно воспринимать все его слова всерьез.
Добравшись наконец до самой пикантной точки на девичьем теле, янки неторопливо поцеловал сначала ухо Голды, а затем опустился к шее, все так же осторожно и ненастойчиво. Он провел двумя пальцами по клитору, ниже, дальше, глубже, пытаясь найти подтверждение тому, что партнерша все-таки возбуждена. По-прежнему покрывая ее тело и ключицы нежными поцелуями, он ласкал ее не переставая, с каждым разом все настойчивее и, наконец почувствовав, что та уже стала влажной, медленно ввел два пальца, нажав ладонью на ее клитор. Джонс чувствовал, что заветная G-точка уже близко, но дело требовало полноценного доверия. Войдя на этот раз немного интенсивнее, он резко выдернул руку, при этом ни коим образом не причинив Израилю вреда и на ее глазах облизал пальцы. Это должно было означать, что "золотой мальчик" вовсе не брезгует партнершей. А затем, на секунду зажав ее нижнюю губу между своими, поднял Голду на руки и усадил в большое кожаное кресло, свое личное, кстати говоря. Штаны были тут же сняты, пока Альфред целовал девушку одними губами и, в последний раз заглянув ей в глаза, Америка сам опустился перед ней на колени, положил обе изящные ножки себе на плечи и нежно провел языком между ног южанки. Затем слегка заострил внимание на клиторе, зажал его губами, попутно лаская, спустился чуть ниже и, слизнув немного смазки, проглотил все вместе с вязкой слюной.